Статья на основе интервью с космонавтом Валерием Корзуном
_________________________
Нужен ли нам космос?
Герой Российской Федерации, Кавалер ордена Почетного легиона, высшей награды Франции, обладатель двух медалей NASA, летчик 1-го класса, космонавт, четырежды выходивший в открытый космос, в общей сложности, проведший на околоземной орбите почти год, полковник Валерий Григорьевич Корзун в конце интервью сказал: «Извините, оторвал от работы. Спасибо, что нашли для меня время». Честно говоря, мне и ответить было нечего. Сам готовился его благодарить за то, что он нашел время, чтобы рассказать… Нет, не о космосе. О Земле. Ведь чтобы о ней узнать, порой, нужно подняться километров эдак на 400.
Городок Красный Сулин в 80 тысяч жителей, расположился недалеко от границы с Украиной и рядышком с Ростовом-на-Дону. Короче, казачьи южные места. О свободолюбивом да горячем духе жителей тех мест, думаю, вы наслышаны. Прибавьте к сему тот факт, что городок находился в зоне полетов самолётов, базировавшихся в областном центре.
«МиГи на малых высотах всё время над нами летали, – вспоминает Валерий Корзун, – мы, мальчишки, смотрели на них с восторгом. Ну и разговоры соответствующие. Невероятно было услышать, что кто-то хочет стать адвокатом или музыкантом… Все мечтали быть моряками, танкистами, летчиками».
А вы думали космонавтами? Когда Гагарин полетел в космос, Корзуну исполнилось 8 лет. И тогда его не столько поразил сам полёт, сколько восторженная реакция на него взрослых. И всё же Гагарин был далеко, а красавцы МиГи вот они, над самой головой кружат.
Думаю, вы догадались, в какое училище после школы решил поступать наш герой. Желающих из их городка оказалось целых 12 человек, но областную медицинскую комиссию прошёл один Корзун. Хотел в Ейское училище, оно ближе всего к дому, но послали в Качинское.
«Не жалею об этом совершенно. Училище старейшее в России, образовано в 1910 году. Стоит неподалёку от Мамаева кургана. На нём и проходили курс молодого бойца. Роешь окоп, а земля просто нашпигована осколками. Так и получалась рядом с готовым окопом гора осколков, пуль».
В Качинском высшем авиационном училище Корзун налетал 172 часа. Вот где начала сбываться его мечта. Здесь он впервые управлял МиГом. Ну а продолжил лейтенант Корзун полёт после окончания училища в Прибалтике в гвардейской истребительной авиадивизии.
«Служил в разных частях, в том числе, в Кубинке, закончил профессиональную карьеру летчика на самолётах МиГ-29, поступил в академию командиром эскадрильи».
К этому моменту, то есть к 1984 году, летчик 1-го класса Корзун уже майор с налётом почти в 1 000 часов. Кроме всего прочего, он участвует в освоении новой техники, а также в показах одиночного и группового пилотажа. Слышали, наверняка, о «Стрижах» и «Русских витязях», но имена пилотажным группам стали давать не сразу. Задолго до этого лётчики уже выполняли фигуры высшего пилотажа. Был среди них и Валерий Корзун.
Итак, как один из лучших летчиков части, он направлен в Подмосковное Монино, в Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина. Здесь Корзун налетает 1 300 часов, получит подполковника и в 1987 году закончит командный факультет академии. Но это всё, как говорится, сухие строчки биографии, а вот что скрывается за ними.
«В 1986 году начался набор в отряд космонавтов. Сначала отбирали кандидатов, подходящих по возрасту, по габаритам… А затем уже была углубленная медицинская комиссия, которую пройти крайне сложно». Корзуну 33 года. Ему даже на первый этап отбора попасть трудно. «Написал рапорт на имя тогдашнего руководителя центра подготовки космонавтов В.А. Шаталова. Рапорт этот хорошие люди положили прямо в почтовый ящик Владимира Александровича. Только после этого меня вызвали на комиссию». Всего в отборе тогда участвовали 15 человек. В отряд космонавтов в 1887 году были отобраны лишь двое: Василий Циблиев и Валерий Корзун.
«Сначала мне везло. После окончания общекосмической подготовки я, наверное, быстрее всех был зачислен в экипаж».
Уже в 1991 году Корзун готовится к полёту в качестве командира группы, в которой был и представитель Казахстана. Последнее обстоятельство оказалось важным: подготовку прекратили в связи с включением казахских космонавтов в состав советско-австрийских экипажей. Тогда ещё Валерий Георгиевич не знал, что это лишь начало полосы невезения.
При подготовке к следующему полету вдруг выяснилось, что Корзуну вовсе нельзя летать. Дело в том, он довольно высокий – за 180 сантиметров, а рост большинства космонавтов в пределах 175. При длительных полётах это, по тогдашнему решению специалистов, могло сыграть роковую роль.
Дело в том, российские космонавты возвращаются на землю в спускаемом аппарате, для каждого участника полёта изготавливается точно по размеру его фигуры специальный ложемент, который устанавливается в кресле. Человек, находящийся долго в невесомости «вырастает» – увеличиваются межпозвоночные диски. Поэтому ложемент делает на вырост, при этом должен оставаться зазор между ним и головой космонавта. В случае Корзуна, его не было, а увеличивать кресло специалисты, готовившие полёт, отказались. И Валерия Григорьевича переводят на короткие полёты, которые в то время даже в плане не стояли. На дворе 1991, Корзуну уже 38 лет, полететь в таком возрасте достаточно сложно. Но он не сдаётся.
«Я перешёл в группу управления. Была такая группа операторов, которая ведёт радиосвязь с космонавтами из ЦУПа. И работал в центре, пока не появилась программа полётов на МИР на шатлах. Там уже не было таких жёстких требований к росту».
Интересно другое. Уже после появления этой программы Корзун вновь поехал в лабораторию, где изготавливали ложементы. Как он сам говорит: «Попались хорошие люди. Изучили мои возможности и показатели, да и сказали, что не против, чтобы я участвовал в полётах даже на российских кораблях».
Сейчас Валерий Григорьевич об этом говорит довольно спокойно, но ведь из-за этой «нестыковочки» он 5 лет ждал своего полёта, который все же совершил, причём в качестве командира международного экипажа, в 1996 году. 196 суток, два выхода в открытый космос общей продолжительностью 12 часов.
«При выходе в космос должно быть 3 точки соприкосновения со станцией: 2 фала и рука. Но поначалу хочется, чтобы их было 5. Зубами бы взялся, да шлем мешает. Полное ощущение, что ты на фюзеляже летящего самолета и обязательно должен упасть. Потом, конечно, привыкаешь и спокойно выполняешь свои обязанности».
Способность сохранять спокойствие в нестандартных ситуациях очень пригодилась Валерию Корзуну. Дело в том, что во время первого полёта на борту случился пожар.
«Наша 22 экспедиция подходила к концу, прилетела 23 на смену. А система жизнеобеспечения рассчитана на трёх человек. Пришлось жечь дополнительные шашки. Это твердотопливный генератор кислорода. Каждая шашка – 600 литров кислорода, то есть суточная норма потребления человеком. И вот во время активации одна из них вдруг загорелось. Пламя можно сравнить с работающим автогеном, и направлено оно было на жилой отсек».
Тогда космонавты не сразу, но потушили пожар. Единственным пострадавшим был Корзун. «Да небольшой волдырь на пальце и делов-то. Американский астронавт-доктор тогда оказал мне помощь». Все обошлось. Но шашки потом не жгли, опасались нового возгорания. Пришлось терпеть небольшой недостаток кислорода.
Было и еще одно обстоятельство, которое не то чтобы осложняло жизнь на станции, но… В экипаже была дама. Да еще француженка – Клоди Андре-Деэ.
«Я ещё после полёта Саши Викторенко с Леной Кондаковой спросил у него, как с женщиной на орбите. Он ответил: «Замечательно. Она всегда готова помочь, но вот постоянно же крутится туда-сюда, туда-сюда, а я ж, Валер, не железный». У меня сложились отличные отношения с Клоди. Она, уже будучи министром в правительстве Франции, приезжала в Россию, встречалась с нами».
Тогда русские космонавты чуть не сорвали деловой график министра, засидевшись с дамой за бутылочкой вина в ресторане гостиницы «Националь». Всё же космос сближает людей. Нет проблем с пониманием ни сейчас на МКС, ни раньше на МИРе. Разговор о затопленной станции заходит в связи с программой «Буран», в которой Корзуну также удалось поучаствовать.
«Если бы существовал «Буран», то станция МИР иначе функционировала бы. В этот корабль помещался целый модуль. То есть «Буран» легко мог заменить старый на новый модуль, прилетев на МИР. Но само использование этого корабля было чрезвычайно дорого. Для выведения его на орбиту требовались три ракеты, тогда как «Шатл» выводится одним топливным баком, а для подъема используются двигатели самого корабля».
Кстати, второй полёт Корзун опять же в качестве командира экипажа совершил на «Шатле» «Индевор» в 2002 году. И снова с женщиной на борту – американкой Пеги Уитсон. Полгода на орбите, два выхода в открытый космос. Что же самое трудное было за время этих полётов?
«Не то что трудное, а требовавшее особого внимания. Во время первого полёта это было всё. Пожалуй, особенно опасался посадки из-за своего роста. Но она была мягкой. Хотя нас и тщательно тренировали, некоторые опасения вызывало то, как организм поведёт себя в невесомости. Бывает так, что человек неделю не может выполнять свои обязанности. А если вы командир корабля? Может же возникнуть ситуация, когда потребуется ручное управление. Но мой организм спокойно перенёс невесомость, не было неприятных ощущений».
Кстати, о неприятных ощущениях. Медики не рекомендуют космонавтом первое время смотреть через иллюминатор на землю. Дело в том, что корабль кружится, планета, соответственно, тоже, и это может голову вскружить. И ведь вскружило же!
«Мы, конечно, не смотря на запреты, сразу же приникли к иллюминаторам. Красота потрясающая! Океаны, очертания материков. Видны крупные города – красиво, особенно ночью. Европа вся в огнях, а Америка словно расчерчена на параллели и меридианы, ведь у них дороги идут под прямым углом. Но видны и огромные масляные пятна. Сфотографировал такое в районе Баку. Полморя – разлив нефти. Видно, что в Южной Америке идёт промышленная вырубка лесов, а ведь это легкие планеты. Да и огромные котлованы рудные видны».
Не бережёт человек планету. Так, может, стоит нам сначала разобраться с земными проблемами, а потом уже браться за космические? Валерий Корзун в ответ говорит, что многие технологические разработки появились благодаря космическим программам, ряд опытов можно провести только на орбите, скажем, сделать сплав толщиной с фольгу, но крепостью, как броня танка.
«Вопрос о нужности пилотируемого освоения космоса считаю открытым. Это как в споре лириков и физиков – трудно договориться. Но если говорить о затратах, то на порядки больше человек тратит, изобретая средства для убийства и захвата недр с полезными ископаемыми».
Как не согласиться с человеком, который видел грустные плоды деятельности людей с высоты в 400 километров? Впрочем, и массу иного важного, ну и интересного, конечно. Понимая это, хочется ещё о многом спросить Валерия Корзуна, но наша встреча подошла к концу. Очень надеюсь, что будут ещё.
